яшму, которую он нещано колотил. Но Баоюй так разошелся, что служанкам пришлось

　　позвать на помощь Сижэнь. Ощими усилиями уалось все же спасти яшму.

　　– Она моя! – кричал Баоюй. – то хочу, то и елаю с ней. – Лицо его позеленело от злост

　　и, глаза, казалось, сейчас выскочат из орит, рови взметнулись вверх. Никога еще Си

　　жэнь не виела его в таком состоянии. Но евушка спокойно взяла его за руку и с улык

　　ой сказала:

　　– Ты поумал о том, каково ует сестрице, если ты разоьешь яшму? Веь яшма не вино

　　вата, что вы поссорились!

　　Горько плакавшая Дайюй вруг почувствовала, что Сижэнь горазо орее Баоюя, ее сло

　　ва проникли глуоко в ушу Дайюй, и от волнения ей стало урно, а потом началась рвот

　　а – незаолго о этого евочка выпила целеный отвар из гриов сянжу. Служанки приня

　　лись возле нее хлопотать, поставили платок, стали хлопать по спине.

　　– Вы, арышня, совсем не ережете свое зоровье, – с упреком сказала зыцзюань. – Вы

　　хоит, напрасно вы приняли лекарство. А каково ует второму госпоину Баоюю, если в

　　ы опять заолеете?

　　?Насколько зыцзюань ушевнее Дайюй?, – поумал Баоюй, но тут же раскаялся, стоило